То ли из-за мутации, то ли просто из-за волнения у Ионы запершило в горле и стали слезиться глаза. Он отвернулся от окна и от Петри как раз вовремя, чтобы чихнуть. Она смотрела мимо него в следующий отсек.

– Если смерть неизбежна, но мы можем выбрать способ, то я бы предпочла выбрать…

В этот момент Иона почувствовал тревожное резкое движение за лобовым стеклом. Что-то происходило впереди наверху. Без света от куполов Клеопатры тьма снаружи становилась кромешной и нарушалась только светящимися водорослями, обклеенными вдоль борта «Гордости Лауссана». Отпустив Петри, он прижался к стеклу лицом.

– Что там? – спросила Петри. – Что происходит?

– Я думаю… – Иона разглядел странную извилистую рябь между подлодками. Что-то ударило в окно, и он отскочил назад. Сердце стучало, он увидел, как скользит по стеклу трос. А там, в двадцати метрах от них, линия светящихся пятен резко выстрелила вверх, словно легендарные ракеты, и, быстро уменьшаясь, исчезла из виду.

– Трос, – просто сказал он.

– Они отпустили? Отвязали нас? – спросила она со страхом и надеждой.

– Это было разумно, – ответил он. – Их было все равно не спасти. – И теперь они станут героями. Будут слагаться песни об их выборе, когда мы вернемся домой. То есть туда, где, как мы надеемся, есть наш дом. Нельзя исключить, что страшная судьба постигла не только Ленинджер.

Он посмотрел на манометр. После долгой паузы, когда стрелка не двигалась с места, давление наконец начало увеличиваться.

– Мы спускаемся, – объявил он, вздохнув. – Правда, нам лучше отрегулировать балласт, чтобы не падать слишком быстро. Не хочется вернуться, наконец, в безопасное место и разбиться от удара об дно.

Иона поставил Зираша, мужчину из седульской семьи, откачивать воду, не так яростно, как раньше, но работа была тяжелее, потому что требовалось с помощью сжатого воздуха вытолкнуть воду из балластных цистерн, в то время как Петри, теперь уже имеющая опыт, открывала клапаны. Отрегулировав скорость спуска, он вернулся к смотровому окну и выглянул наружу. Нужно внимательно высматривать огни каньона. Возможно, нас снесло в сторону, и я могу лучше сориентироваться, пока мы еще падаем, чем когда мы будем уже внизу. Он объяснил Петри, как пользоваться рулем и коротенькими стабилизирующими крыльями. Ей, возможно, придется управлять подлодкой, если Иона будет вертеть гребной винт.

Внезапный низкий гул заставил камеру содрогнуться. Не такой опасный, как удар кометы, но пугающий и к тому же доносящийся откуда-то сверху, и не очень далекий. Иона переглянулся с Петри, разделив с ней печальную догадку. Это был неизбежный конец благородного корабля – «Гордости Лауссана».

Позже раздались еще два приглушенных взрыва, послабее. Видимо, на «Гордости» заблокировали отсеки, и они лопнули поочередно.

Но в этом чувствовалось что-то неправильное. Особенно третий взрыв, продливший агонию корабля дольше, чем следовало.

Снова зайдясь в приступе чиханья, Иона прижался к лобовому стеклу, всматриваясь в темноту. Сначала на дно, потом наверх.

Этот день должен стать последней каплей. Он прозвучит похоронным колоколом по старому, самодовольному укладу их жизни. Ленинджер был большой, важной колонией и, возможно, не единственной сегодняшней жертвой. Если удары комет становились непредсказуемыми и смертоносными, то от Клеопатры, возможно, придется отказаться.

Иона очень мало знал о плане, придуманном Петри и таинственной группкой молодых женщин и мужчин, но он был рад, что его выбрали в качестве помощника. Чтобы следовать за легендой безумца, в поисках нового дома. На самом деле две вещи были совершенно очевидны. Экспедиции должны отправиться, как только мы вернемся домой. И должны быть еще экспедиции, кроме той, что пойдет по карте Мелвила. Подводные лодки должны быть отправлены во всех направлениях! Если на Венере есть еще области, где находятся полые сферы вулканического происхождения, в которых может приютиться земная жизнь, мы должны их найти.

Другая истина открылась ему только в этот последний час. Иона обернулся и посмотрел на человека, которого еще день назад он совсем не знал.

Похоже, я удачно женился.

Хотя в подлодке царил полумрак, Петри заметила, что он смотрит на нее. Она улыбнулась, и в этой улыбке проявилось уважение, которое было так приятно ему сейчас. Иона тоже улыбнулся – и снова принялся чихать. Она хихикнула и покачала головой с притворным раскаянием.

Улыбаясь, он повернулся к окну, посмотрел наверх – и крикнул:

– Хватайтесь за что-нибудь! Держитесь!

Больше он не успел ничего произнести, или у него перехватило дыхание, когда он с силой налег на рулевые тросы, толкнув коленом рычаги управления стабилизирующими крыльями. «Птица» накренилась на правый борт, разворачиваясь и уходя с курса. Из заднего отсека раздались испуганные крики и шум опрокидывающегося багажа.

Он услышал крик Петри «Стой, где стоишь!», обращенный к запаниковавшему Зирашу, что-то лепечущему от страха. Иона видел их в отражении стекла: они вцепились в баллон со сжатым воздухом, с трудом удерживаясь на покатой палубе возле правой боковой переборки.

Давай, старичок, мысленно обратился он к грузовичку, жалея, что у него нет шестерых гребцов на корме, которые могли бы легко сдвинуть «Птицу из Тайри». Будь они сейчас, Иона бы легко ушел от опасности, нависшей сверху. Осколки подлодки, оставшиеся после катастрофы, неслись вниз, и лишь небольшая их часть светилась в темноте.

Что-то твердое прогрохотало по корпусу. Иона увидел тонкую металлическую деталь – возможно, обрезок трубы, который с треском отскочил от лобового стекла, оставив на нем несколько глубоких царапин. Иона почти ждал, что в любую секунду по борту пойдут трещины.

Этого не произошло, но теперь обломки сыпались, как дождь, гремя по всей длине судна и испытывая его прочность с каждым ударом. Отчаявшись, он развернул руль «Птицы» туда, где блеск осколков был меньше. Из задних камер доносились крики. Надо задраить люки, подумал он. Но разве это помогло бы пассажирам? Их стащило бы течением в сторону от каньона Клеопатры, и все оставшиеся в живых беспомощно сидели бы в отсеках, не в состоянии маневрировать, без всякой надежды на то, что их найдут и спасут, прежде чем у них кончится кислород. Лучше уж умереть всем вместе.

По звуку он понял, что большинство обломков – это куски каменных пузырей. Неужели все они сыплются из уничтоженной подлодки? Это невозможно! Их было слишком много.

Ленинджер.

Обреченный купол лопнул, или взорвался, или просто развалился на куски без стабилизирующего давления толщи воды. Затем весь воздух из него вышел в небо, а осколки падали на дно.

Осколки купола, мусор, светящиеся обломки пиньонов опускались все ниже и ниже… и среди них люди. Вида этих останков Иона больше всего хотел избежать.

Все казалось иссине-черным вокруг. Старая верная подлодка почти завершила поворот. Теперь он мог выровнять ее. После того как весь мусор осядет, он сможет проверить состояние пассажиров и начать поиски родного каньона…

Он не видел, что ударило по лодке, но это было что-то огромное, возможно, кусок купола. Удар пришелся по всем трем отсекам, вызвав такой звон, что Иона чуть не заплакал от боли в ушах. Были и другие удары, один из них, откуда-то слева, сбил его с ног, вырвав из левой руки рулевой трос, и Иону резко развернуло на оставшемся в правой руке ремне. «Птица» ушла в резкий вираж, пока Иона отчаянно пытался выровнять судно.

В любую минуту он готов был встретиться с суровым, холодным морем, когда его судно присоединится к этому каменному дождю, знаменующему потерянные надежды.

6

Он не сразу поверил в то, что все закончилось. Иона не думал, что избежать опасности будет легко. Да, ущерб был налицо, но три старых вулканических пузыря, составляющие корпус его лодки, выстояли. После этого ужасного столкновения подлодку, кажется, отнесло в сторону от тяжелого мусора, сыплющегося сверху. По корпусу еще барабанили обломки, но это был мягкий материал. Кое-где пристали светящиеся листья пиньона.